Он облегчает боль, вызывает привыкание и демонстрирует все признаки субстанции, вызывающей долгосрочные проблемы со здоровьем. Пришло ли время навсегда отказаться от сахара? by Gary Taubes
Thu 5 Jan 2017 01.00 EST
Представьте себе наркотик, который может нас опьянить, наполнить нас энергией и который можно принимать внутрь. Нам не обязательно вводить его, курить или вдыхать, чтобы ощутить его расслабляющий и успокаивающий эффект. Представьте себе, что он хорошо сочетается практически с любой пищей, особенно с жидкостями, и что, когда его дают младенцам, он вызывает чувство настолько глубокого и интенсивного удовольствия, что стремление к нему становится движущей силой на протяжении всей их последующей жизни.
Может ли вкус сахара на языке являться своего рода опьянением? А как насчет возможности того, что сахар сам по себе является отравляющим веществом, наркотиком? Чрезмерное употребление этого препарата может иметь долгосрочные побочные эффекты, но в краткосрочной перспективе их нет – нет пошатывания или головокружения, нет невнятной речи, нет обмороков или забывчивости, нет учащенного сердцебиения или дыхательной недостаточности. Когда его дают детям, его последствия могут представлять собой лишь более крайние вариации очевидно естественных эмоциональных американских горок нашего детства: от первоначального опьянения до истерик и нытья, которые могут или не могут быть прекращены через несколько часов. Больше всего сахар делает детей счастливыми, по крайней мере, в тот период, в течение которого они его едят. Он успокаивает их страдания, облегчает боль, фокусирует их внимание и оставляет их взбодренными и полными радости, пока действие дозы не пройдет. Единственным недостатком является то, что дети будут регулярно хотеть еще одной дозы, возможно, требовать ее.
Это представляет более чем академический интерес, поскольку реакция всего населения на сахар фактически идентична реакции детей: как только люди подвергаются воздействию, они потребляют столько сахара, сколько могут легко добыть. Основным барьером на пути к увеличению потребления – вплоть до того момента, когда население начинает страдать ожирением и диабетом – как правило, являются доступность и цена. Поскольку цена фунта сахара на протяжении веков падала, количество потребляемого сахара неуклонно и неумолимо росло.
В 1934 году, когда во время Великой депрессии продажи сладостей продолжали расти, газета «Нью-Йорк Таймс» прокомментировала: «Депрессия [доказала], что людям нужны конфеты, и что, пока у них вообще есть деньги, они будут их покупать.» В течение тех коротких периодов времени, в течение которых производство сахара превышало наши возможности его потребления, сахарная промышленность и поставщики продуктов с высоким содержанием сахара усердно работали над увеличением спроса и, по крайней мере, до недавнего времени, добивались успеха.
Критический вопрос, как элегантно выразился журналист и историк Чарльз Манн (Charles C Mann), «является ли [сахар] на самом деле веществом, вызывающим привыкание, или же люди просто так ведут себя, как ведут?». На этот вопрос нелегко ответить. Конечно, люди и популяции действовали так, как будто сахар вызывает привыкание, но наука не дает однозначных доказательств. До недавнего времени диетологи, изучающие сахар, делали это с естественной точки зрения, рассматривая его просто как питательное вещество – углевод – и не более того. Время от времени они спорили о том, может ли сахар играть роль в развитии диабета или сердечно-сосудистых заболеваний, но не о том, вызывает ли он реакцию в мозге или теле, которая заставляет нас хотеть потреблять его в избытке. Это не было их сферой интересов.
Те немногие неврологи и психологи, которые интересовались исследованием феномена зависимостью от сладкого или тем, почему нам может потребоваться нормировать потребление сахара, чтобы не есть его слишком много, обычно делали это с точки зрения того, как эти сахара сравниваются с другими наркотиками, вызывающими злоупотребление, при котором механизм зависимости сейчас относительно хорошо изучен. В последнее время это сравнение привлекло больше внимания, поскольку организации общественного здравоохранения стремились нормировать потребление сахара среди населения и, таким образом, рассмотрели возможность того, что один из способов регулирования этих сахаров – как и в случае с сигаретами – состоит в том, чтобы установить, что они являются действительно вызывающими привыкание. Эти сахара, вероятно, уникальны тем, что являются одновременно и питательным веществом и психоактивным веществом с некоторыми характеристиками, которые вызывают зависимость.
Историки часто считают метафору «сахар как наркотик» точной. «То, что сахар, особенно сахароза высокой степени очистки, оказывает своеобразное физиологическое воздействие, хорошо известно», — писал Сидни Минц(Sidney Mintz), чья книга «Сладость и сила», вышедшая в 1985 году, является одной из двух фундаментальных англоязычных исторических книг о сахаре. Но эти эффекты не столь заметны и не столь продолжительны, как у алкоголя или напитков с кофеином, «первое употребление которых может вызвать быстрые изменения в дыхании, сердцебиении, цвете кожи и так далее».
Минц утверждал, что основная причина, по которой сахар избежал социального неодобрения, заключается в том, что какие бы заметные изменения в поведении ни происходили, когда дети потребляют сахар, это не вызывает «приливов крови, шатания, головокружения, эйфории, изменений высоты голоса, невнятной речи, заметного усиления физической активности или любые другие признаки, ассоциированные с приемом других наркотиков. Кажется, что сахар доставляет удовольствие, и цену его воздействия трудно определить сразу, а полную расплата человек платит лишь годы или десятилетия спустя. Без каких-либо видимых, непосредственно заметных последствий, как говорит Минц, вопросы «долгосрочных пищевых или медицинских последствий остались незаданными или без ответа». Большинство из нас сегодня никогда не узнает, страдаем ли мы хотя бы от легких симптомов абстиненции от сахара, потому что мы никогда не сможем прожить без него достаточно долго, чтобы это выяснить.
Историки сахара считают, что сравнение с наркотиками уместно отчасти потому, что сахар является одним из немногих «наркотических продуктов», если использовать термин Минца, которые пришли из тропиков и на которых, начиная с 16 века, строились европейские империи. Другие продукты этого ряда — чай, кофе, шоколад, ром и табак.
История сахара тесно связана с историей других наркотиков. Ром, конечно же, перегоняется из сахарного тростника. В 17 веке, когда сахар стал добавляться в качестве подсластителя в чай, кофе и шоколад, а цены это позволяли, потребление этих веществ в Европе резко возросло. Сахар использовался для подслащивания спиртных напитков и вина в Европе еще в 14 веке; даже препараты каннабиса в Индии, а также вина и сиропы на основе опиума содержали сахар.
Что касается табака, сахар был и остается важнейшим ингредиентом американских сигарет из смешанного табака, первой из которых были сигареты Camel. Именно этот «брак табака и сахара», как он был описан в отчете сахарной промышленности в 1950 году, обеспечивает «мягкий» опыт курения сигарет по сравнению с сигарами и, что, возможно, более важно, позволяет большинству из нас глубокое вдыхание сигаретного дыма в легкие.
В отличие от алкоголя, который был единственным общедоступным психоактивным веществом в старом мире, пока они не появились, сахар, никотин и кофеин обладали, по крайней мере, некоторыми стимулирующими свойствами и поэтому предлагали совершенно иной опыт, который больше способствовал труду повседневной жизни. Это были «эквивалент верха обуви XVIII века», пишет шотландский историк Найалл Фергюсон( Niall Ferguson). «Можно сказать, что империя была построена на огромной волне потребления сахара, кофеина и никотина – приливе, который мог испытать почти каждый».
Сахар, больше, чем что-либо еще, кажется, сделал жизнь стоящей (и до сих пор делает) для многих, особенно для тех, чья жизнь лишена тех удовольствий, которые в противном случае могли бы обеспечить относительное богатство и ежедневные часы досуга. Сахар был «идеальным веществом», говорит Минц. «Это помогло сделать занятую жизнь менее напряженной; это облегчило или, казалось, облегчило переход от работы к отдыху и обратно; он давал более быстрое ощущение сытости или удовлетворения, чем сложные углеводы; его сочетали со многими другими продуктами… Неудивительно, что он так нравился богатым и влиятельным людям, и неудивительно, что бедняки полюбили его».
То, что Оскар Уайльд (Oscar Wilde) написал о сигарете в 1891 году, можно сказать и о сахаре: «Это «совершенное удовольствие». Это изысканно и оставляет человека неудовлетворенным. Чего еще можно желать?»
Дети, конечно, мгновенно реагируют на сахар. Дайте детям на выбор сахарную воду или простую воду, писал британский врач Фредерик Слэр (Frederick Slare) 300 лет назад, и «они будут жадно сосать одну и строить рожицы от другой. И соизволят пить коровье молоко, только если оно будет сдобрено небольшим количеством сахара, чтобы довести его до сладости грудного молока».
Сахар вызывает те же реакции в области мозга, известной как «центр вознаграждения», что и никотин, кокаин, героин и алкоголь. Фотография: Alamy
Одно из предположений, обычно выдвигаемых для объяснения того, почему англичане стали крупнейшими в мире потребителями сахара, и оставались таковыми до начала 20-го века (наряду с тем фактом, что у англичан была самая продуктивная в мире сеть колоний по производству сахара), заключается в том, что у них не было своих сочных местных фруктов, и поэтому раньше у них было мало возможностей привыкнуть к сладкому вкусу, как это было у средиземноморского населения. Сладкий вкус был скорее новинкой для англичан, и их первое знакомство с сахаром вызвало удивление всего населения.
Я ( Галина Лебедева )писала о том, как традиция широкого употребления сахара и рафинированной муки свособствовала росту статистики болезней цивилизации в этом посте https://galinaleb.com/cancer-civilization-connection/
Однако это предположение, как и мнение о том, что вкус сахара успокоит страдания и помогает прекратить плакать младенцам, или что потребление сахара позволит взрослым справиться с болью и утомлением, а также может облегчить боль от голода. Однако если сахар является лишь отвлекающим фактором для младенца, а не активным обезболивающим или психоактивным средством, вызывающим удовольствие, помогающем преодолевать любую боль, мы должны объяснить, почему в клинических испытаниях он более эффективен для облегчения стресса младенцев, чем материнская грудь и само грудное молоко.
Исследовательская литература по вопросу о том, вызывает ли сахар привыкание и, следовательно, о пищевых вариантах злоупотребляемого наркотика, на удивление скудна. До 1970-х годов и по большей части с тех пор основные авторитеты не считали этот вопрос особо важным для здоровья человека. Очень ограниченное количество исследований позволяет нам описать, что происходит, когда крысы и обезьяны потребляют сахар, но мы не они, а они не мы. Критические эксперименты редко, если вообще когда-либо, проводятся на людях, и уж тем более на детях, по очевидным этическим причинам: мы не можем сравнить, например, как они реагируют на сахар, кокаин и героин, чтобы определить, что вызывает большее привыкание.
Пост на тему механизма тяги к сахару, и отличие этой тяги от любви к сладкому вкусу https://galinaleb.com/sugar-cravings/ G.L.
Сахар действительно вызывает те же реакции в области мозга, известной как «центр вознаграждения», что и никотин, кокаин, героин и алкоголь. Исследователи зависимостей пришли к выводу, что поведение, необходимое для выживания вида – в частности, еда и секс – воспринимается этой частью мозга как доставляющее удовольствие, и поэтому мы повторяем его снова и снова. Сахар стимулирует высвобождение тех же нейротрансмиттеров, в частности дофамина, через которые опосредованы мощные эффекты других наркотиков. Поскольку людям нравится, что наркотики действуют таким образом, они научились создавать концентрированные формы, использование которых усиливают эффект. Листья коки, например, слегка стимулируют при их жевании, но вызывают сильную зависимость, если их переработать в кокаин; особенно при курении, когда он попадает прямо в легкие, как крэк-кокаин. Сахар также был очищен от своей первоначальной формы, чтобы усилить и сконцентрировать его действие.
Чем больше мы употребляем эти вещества, тем меньше дофамина естественным образом вырабатывается в мозге. В результате нам нужно больше наркотика, чтобы получить тот же приятный эффект, в то время как естественные удовольствия, такие как секс и еда, доставляют нам все меньше и меньше удовольствия.
«Нет никаких сомнений в том, что сахар может облегчить физическую тягу к алкоголю», — заметил более века назад невролог Джеймс Леонард Корнинг (James Leonard Corning ). Библия анонимных алкоголиков (Alcoholics Anonymous) «12 шагов» рекомендует употреблять сладости и шоколад вместо алкоголя, когда возникает тяга к выпивке. Действительно, с началом сухого закона в 1919 году потребление сладостей на душу населения в США удвоилось, поскольку американцы, очевидно, массово перешли с алкоголя на сладкое.
Сахар и сладости неумолимо стали наполнять наш рацион, как свидетельствует то, что ежегодное мировое производство сахара росло в геометрической прогрессии. К началу 20-го века сахар внедрился во все аспекты нашего питания и употреблялся во время завтрака, обеда, ужина и перекусов. Специалисты по питанию уже предполагали то, что казалось очевидным: что это повышенное потребление было последствием, по крайней мере, своего рода зависимости – «развития аппетита к сахару, который, как и любой другой аппетит – например, аппетит к спиртному – увеличивается по мере удовлетворению».
Столетие спустя сахар стал ингредиентом готовых и упакованных продуктов питания, настолько распространенным, что его можно избежать только согласованными и решительными усилиями. Сахар содержится не только в очевидных сладких продуктах – печенье, мороженом, шоколаде, газированных напитках, спортивных и энергетических напитках, подслащенном холодном чае, джемах, желе и сухих завтраках – но также в арахисовом масле, заправках для салатов, кетчупе, соусах для барбекю, консервированных супах, мясных полуфабрикатах, беконе, хот-догах, чипсах, жареном арахиса, соусах для макарон, консервированных помидорах и хлебе./Россияне тоже кладут много сахара в еду: при консервипрвании, особенно когда маринуют не только помидоры, но и огурцы, когда делают все, что содержит томатную пасту или кислый ингредиент как солянку, голубцы, борщ, кислые щи, рассольник, тущеное мясо, заправляют сахаром перед подачей квашеную капусту, даже солят рыбу, добавляя к соли и сахар. G.L./
Начиная с 1980-х годов, производители продуктов, рекламируемых как исключительно полезные для здоровья, поскольку в них мало жиров или, в частности, насыщенных жиров, начали заменять эти жирные калории сахаром, чтобы сделать их одинаково привлекательными, если не более вкусными, часто маскируя сахар под другим названием или под более чем 50 ингредиентов, содержащих сочетание сахара и кукурузного сиропа с высоким содержанием фруктозы (high-fructose corn syrup). /Среди нежелательных для использования подсластителей с высоким содержанием фруктозы такие невинно звучащие названия, как сироп топинамбура, сироп агавы, пюре из сушеных фиников, изюма или других сухофруктов, мед, кленовый сироп и концентраты любых соков G.L./ Из шоколадных батончиков удалили жир, и они стали «батончиками здорового питания», несмотря на добавленный сахар. Из йогуртов удалили жир и добавили сахар, и они стали «полезными для сердца перекусами». Это выглядело так, как если бы пищевая промышленность массово решила, что если продукт не будет хотя бы немного подслащен, наши современные вкусы отвергнут его, и вместо этого мы купим версию конкурента, которая была подслащена.
Для тех из нас, кто не вознаграждает свое существование выпивкой (и для многих из нас, кто это делает), именно шоколадная плитка, десерт, рожок с мороженым или кока-кола (или пепси) делают наш день более радостным и приятным. Для тех из нас, кто является родителями, сахар и сладости стали инструментами, с помощью которых мы вознаграждаем достижения наших детей, демонстрируем нашу любовь и нашу гордость за них, мотивируем их и стимулируем их стать лучше.
«Для тех из нас, кто не вознаграждает свое существование выпивкой, наш день украшает шоколадная плитка, десерт, рожок мороженого или кока-кола (или пепси). Фотография: Кристофер Стивенсон/Getty Images
Опять же, общая тенденция состоит в том, что эта трансформация вызвана простым фактом, что сахар и сладости имеют приятный вкус. Альтернативный взгляд на вопрос заключается в том, что сахар захватил в плен нашу диету, потому что первый вкус, будь то для современного ребенка или для взрослого много веков назад, является своего рода опьянением; это разжигание пожизненной тяги, не идентичное, но аналогичное эффекту от других наркотиков, которыми злоупотребляют.
Поскольку это питательное вещество и поскольку заметные недуги, связанные с его употреблением, менее опасны по сравнению с болезнями, вызванными никотином, кофеином и алкоголем – по крайней мере, в краткосрочной перспективе и в малых дозах – сахар оставался почти неуязвимым для моральных, этических или религиозных нападок. Он также оставался неуязвимым для нападений по мотивам причинения вреда здоровью.
Диетологи нашли смелость обвинить в наших хронических заболеваниях практически любой элемент диеты или окружающей среды – жиры и холестерин, белки и мясо, глютен и гликопротеины, гормоны роста, эстрогены и антибиотики, отсутствие клетчатки, витаминов. и минералов, и, конечно же, присутствие соли, от обработанных пищевых продуктов в целом, от чрезмерного потребления и малоподвижного образа жизни – прежде чем они признают, что даже возможно, что сахар сыграл уникальную роль в каком-либо смысле, а не просто в обеспечении нас всех есть его чертовски много. И поэтому, когда несколько информированных авторитетов на протяжении многих лет действительно рисковали своим положением и авторитетом, высказывая предположение, что виноват сахар, их слова мало повлияли на убеждения их коллег или на пищевые привычки населения, которое стало полагаться на сахар и сладости как на награду за страдания повседневной жизни.
Так как же нам установить безопасный уровень потребления сахара? В 1986 году Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (FDA) пришло к выводу, что большинство экспертов считают сахар безопасным. И когда соответствующие исследовательские сообщества остановились на дисбалансе калорий как причине ожирения и насыщенных жирах как диетической причине сердечных заболеваний, клинические испытания, необходимые для того, чтобы начать отвечать на этот вопрос, так и не были проведены.
Традиционный ответ на вопрос «как мало — это слишком много?» заключается в том, что мы должны есть сахар в умеренных количествах, а не слишком много. Но мы знаем, что потребляем слишком много, только когда толстеем или проявляем другие симптомы резистентности к инсулину и метаболического синдрома.
Инсулинорезистентность является фундаментальным дефектом, присутствующим при диабете 2 типа type 2 diabetes и, возможно, ожирении. Те, кто страдает ожирением и диабетом, также склонны к гипертонии; у них более высокий риск сердечно-сосудистых заболеваний, рака и инсультов, а также, возможно, деменции и даже болезни Альцгеймера. Если сахар и кукурузный сироп с высоким содержанием фруктозы являются причиной ожирения, диабета и резистентности к инсулину, то они также являются наиболее вероятным диетическим триггером этих других заболеваний. Проще говоря: без этих сахаров в нашем рационе группа связанных с ними заболеваний была бы гораздо менее распространенной, чем сегодня.
Метаболический синдром объединяет множество расстройств, которые медицинское сообщество обычно считает несвязанными или, по крайней мере, имеющими отдельные и раздельные причины, включая ожирение, высокое кровяное давление, высокий уровень сахара в крови и воспаление, как последствия резистентности к инсулину и высокого уровня циркулирующего инсулина. Регуляторные системы по всему телу начинают плохо себя вести, что приводит к медленным, хроническим, патологическим последствиям повсюду в организме.
Как только мы заметили симптомы употребления слишком большого количества сахара, мы предполагаем, что мы можем немного уменьшить его количество и все будет в порядке — выпивать один или два сладких напитка в день вместо трех; или, если мы воспитываем детей, позволяйть нашим детям мороженое, скажем, только по выходным, а не в качестве ежедневного угощения. Но если нам потребуются годы, десятилетия или даже поколения, чтобы дойти до того момента, когда у нас появятся симптомы метаболического синдрома, вполне возможно, что даже эти, казалось бы, умеренные количества сахара окажутся для нас слишком большими, чтобы переломить ситуацию и вернуть нам здоровье. И если первым симптомом, который проявляется, является нечто иное, чем ожирение (например, рак), тогда вам действительно не повезло.
Авторитеты, которые выступают за умеренность в наших привычках питания, как правило, являются относительно худыми и здоровыми людьми; они определяют умеренность как то, что им подходит. Это предполагает, что один и тот же подход и количественные рекомендации окажут одинаково благотворное влияние на всех нас. Если же этого не случается, то, конечно, если нам не удается оставаться стройными и здоровыми, или нашим детям это не удается, предполагается, что мы потерпели неудачу так как мы или наши дети ели слишком много сахара.
Если для проявления последствий требуется 20 лет употребления сахара, то как мы можем узнать, употребили ли мы слишком много сахара, пока не стало слишком поздно? Не разумнее ли в раннем возрасте (или в начале воспитания детей) решить, что не слишком много – это как можно меньше?
«Сахар и сладости стали инструментами, которыми мы пользуемся, чтобы вознаграждать за достижения наших детей, демонстрировать нашу любовь и гордость за них, мотивировать их, соблазнять их». Фотография: Линда Нилинд/The Guardian
Любое обсуждение того, насколько мало сахара — это слишком много, также должно учитывать возможность того, что сахар является наркотиком и, возможно, вызывает привыкание. Попытка потреблять сахар в умеренных количествах, как бы это ни определялось, в мире, в котором значительное потребление сахара является нормой и практически неизбежным, для некоторых из нас, вероятно, окажется не более успешным, чем попытка выкуривать сигареты в умеренных количествах – всего несколько сигарет в день, а не целая пачка. Даже если мы сможем избежать каких-либо значимых хронических последствий за счет сокращения потребления, мы, возможно, не сможем управлять своими привычками, или управление своими привычками может стать доминирующей темой в нашей жизни.
Некоторым из нас, конечно, легче не употреблять сахар, чем съесть его немного – вообще без десерта, а не ложку-другую, прежде чем отодвинуть тарелку в сторону. Если потребление сахара — это скользкая дорожка, то пропаганда умеренности не имеет смысла.
Other observations that resonate with me when I wrestle with the concept of moderation include one of Frederick Slare’s comments in 1715, in his article “Vindication of Sugars Against the Charges of Dr Willis”. At a time when sugar was just beginning to be more widely consumed in England, Slare noted that women who cared about their figures but were “inclining to be too fat” might want to avoid sugar, because it “may dispose them to be fatter than they desire to be”. When Slare made his observation, the English were consuming, on average, perhaps 5lb of sugar a year. The US FDA research suggests we now consume 42lb a year.
Мысленно я постоянно возвращаюсь к нескольким наблюдениям – какими бы ненаучными они ни были – которые заставляют меня усомниться в обоснованности любого определения умеренности в контексте употребления сахара.
Корни современной дискуссии о сахаре и болезнях уходят в начало 1670-х годов. Томас Уиллис, медицинский советник герцога Йоркского и короля Карла II, отметил рост распространенности диабета среди состоятельных пациентов его практики. Он назвал это «мочащимся злом» и стал первым европейским врачом, диагностировавшим сладкий вкус диабетической мочи – «чудесно сладкий, как сахар или мёд». Идентификация Уиллисом диабета и сладости мочи совпала как с первым притоком сахара в Англию из ее карибских колоний, так и с первым использованием сахара для подслащивания чая.
Другие наблюдения, которые нашли отклик у меня, когда я бился над концепцией умеренности, включают один из комментариев Фредерика Слэра в 1715 году в его статье «Оправдание сахара против обвинений доктора Уиллиса». В то время, когда сахар только начинал более широко употребляться в Англии, Слэр отмечал, что женщины, которые заботятся о своей фигуре, но «склонны быть слишком полными», возможно, захотят избегать сахара, потому что он «может склонить их к тому, чтобы быть толще, чем другие и чем они желают быть». Когда Слэр сделал свое наблюдение, англичане потребляли в среднем около 5 фунтов (2 кг 270 грамм) сахара в год (или ). Исследование FDA США показывает, что сейчас мы потребляем 42 фунта (19 кг) в год. /Что равно в первом случае 38 чайных ложек сахара в месяц, то есть немного больше чайной ложки сахара в день) , а во втром 1.6 кг в месяц или немногим больше 10 чайных ложек сахара в день G.L./
Мы должны признать, что доказательства вины сахара не являются окончательными, хотя лично я считаю их убедительными. Допустим, мы случайным образом распределили людей из нашей популяции на современную диету с содержанием сахара или же без него. Поскольку практически все обработанные пищевые продукты содержат сахар или, как и большинство видов хлеба, изготавливаются с добавлением сахара, население, которого просят избегать употребления сахара, одновременно будет избегать практически всех индустриальных пищевых продуктов. Тогда бы люди резко сократили потребление того, что журналист Майкл Поллан (Michael Pollan), автор книг о еде, сельском хозяйстве и наркотиках, незабываемо назвал «пищеподобными веществами»(“food-like substances”), и если бы от такого изменения питания люди бы стали более здоровыми, этому было бы множество возможных объяснений. Может быть, они бы тогда ели меньше рафинированных зерен любого типа, меньше глютена, меньше трансжиров, консервантов или искусственных ароматизаторов? У нас нет практического способа узнать это наверняка.
Мы могли бы попытаться переформулировать все эти продукты так, чтобы они были приготовлены без сахара, но тогда они не будут иметь прежнего вкуса – если, конечно, мы не заменим сахар искусственными подсластителями. Наше население, рандомизированное для потребления как можно меньшего количества сахара, скорее всего, похудеет, но мы не узнаем, произошло ли это из-за того, что они ели меньше сахара или меньше калорий всех видов. Действительно, практически все диетические рекомендации страдают от одного и того же осложнения: пытаетесь ли вы избегать глютена, транс-жиров, насыщенных жиров или рафинированных углеводов всех типов, или просто пытаетесь сократить калории – ешьте меньше и питайтесь здоровой пищей – конечный результат этого совета заключается в том, что вы часто избегаете обработанных пищевых продуктов, содержащих сахар и множество других нежелательных ингредиентов.
Искусственные подсластители, заменяющие сахар, еще больше мутят эту воду. Большая часть беспокойства по поводу таких подсластителей возникла в 60-х и 70-х годах в результате исследований, частично финансируемых сахарной промышленностью, которые привели к запрету искусственного подсластителя цикламата как возможного канцерогена, а также к предположению, что сахарин может вызывать рак (в по крайней мере, у крыс, в чрезвычайно высоких дозах). Хотя эта конкретная тревога со временем исчезла, на смену ей пришло предположение, что, возможно, эти искусственные подсластители могут вызвать метаболический синдром и, следовательно, ожирение и диабет.
Это предположение исходит прежде всего из эпидемиологических исследований, которые показывают связь между употреблением искусственных подсластителей и ожирением и диабетом. Но вполне вероятно, что люди, предрасположенные к набору веса и развитию диабета, также используют искусственные подсластители вместо сахара.
Как предположил в 1975 году Филип Хэндлер, тогдашний глава Национальной академии наук США, мы хотим знать, является ли использование искусственных подсластителей на протяжении всей жизни – или даже нескольких лет или десятилетий – лучше или хуже для нас, чем любое количество сахара. который мы вместо этого бы потребляли. Мне трудно представить, что сахар был бы более здоровым выбором. Если цель состоит в том, чтобы отказаться от сахара, то замена его искусственными подсластителями — один из способов добиться этого.
Исследовательское сообщество, безусловно, может сделать гораздо лучшую работу, чем в прошлом, проверяя все эти вопросы. Но нам, возможно, придется очень долго ждать, прежде чем органы общественного здравоохранения профинансируют такие исследования и дадут нам окончательные ответы, которые мы ищем. Что нам делать до тех пор?
В конечном счете, вопрос о том, сколько сахара это слишком много, становится личным решением, точно так же, как мы все, будучи взрослыми, решаем, какой уровень алкоголя, кофеина или сигарет мы будем употреблять. Существует достаточно доказательств, чтобы мы могли считать сахар токсичным веществом и принять обоснованное решение о том, как лучше всего сбалансировать вероятные риски с пользой. Однако знание этих преимуществ помогает понять, как ощущается жизнь без сахара. Бывшие курильщики сигарет (к числу которых я отношусь) скажут вам, что для них было невозможно интеллектуально или эмоционально понять, какой была бы жизнь без сигарет, пока они не бросили; что на протяжении недель, месяцев или даже лет это была постоянная борьба. Затем, однажды, они достигли точки, когда они не могли себе представить, что курят сигарету, и не могли представить, почему они вообще курили, не говоря уже о том, чтобы найти это занятие желательным.
Подобный опыт, вероятно, справедлив и для сахара – но пока мы не попытаемся жить без него, пока мы не попытаемся поддерживать эти усилия в течение более чем нескольких дней или хотя бы нескольких недель, мы никогда это не узнаем.
Это отредактированный отрывок из книги «Дело против сахара», опубликованной издательством Portobello Books (14,99 фунтов стерлингов). Чтобы заказать экземпляр за 12,29 фунтов стерлингов, зайдите на сайт bookshop.theguardian.com или позвоните по телефону 0330 333 6846.
This is an edited extract from The Case Against Sugar, published by Portobello Books (£14.99). To order a copy for £12.29 go to bookshop.theguardian.com or call 0330 333 6846.
